Генерал от машинерии - Страница 77

Тем глубже оказалось разочарование, когда выяснилось, что и планета земной группы, обращающаяся вокруг материнской звезды на расстоянии в 1,1 астрономической единицы, в системе Чары имеется, и вода с углекислым газом на планете присутствуют. А вот жизни – нет. Именно по этому поводу Гленн Гейнор, член Административного совета Агентства космических исследований, командующий 10-й экспедицией, и произнес свою знаменитую фразу: «Такое впечатление, будто Всевышний прошел по этим мирам со стерилизатором в длани. Сплошная неорганика!…»

Разочарование оказалось столь же великим, как и надежды. Разочарование оказалось столь велико, что к Чаре в следующие двести лет никто не заглядывал. И только двести лет назад началось терраформирование Чары-3, несостоявшейся колыбели братьев по разуму, которую 10-я экспедиция назвала Синдереллой.

59

Следующим днем на подстраховку Кирилла не вызвали – видимо, гости решили предоставить галактам передышку. Или капитан Парамонцев привлек к работе другого дежурного. В общем, удалось выспаться. Проснувшись и поразмыслив, Кирилл решил, что скорее всего атаки попросту не было. Ведь прапор Малунов ночью Змеиную пещеру не посещал…

Завтракал Кирилл, когда все остальные обедали. А после завтрака, задумавшись, сам не заметил, как оказался возле общей курилки. На него посмотрели с удивлением – штабные, как правило, в общих курилках не появлялись. Кирилл хотел было сделать вид, будто вспомнил о срочных делах, и удалиться, но тут же остановил себя.

А почему, собственно, он должен избегать обычных бойцов, если сам недавно был одним из них? Только потому что избегают другие штабные?

Черта с два, кол им в дюзу!

Он достал из кармана непочатую пачку «Галактических особых» и шагнул в курилку.

Как и всегда, тут собралось несколько десятков любителей табака. Как и всегда, травили анекдоты, вспоминали родных, хвастались друг перед другом, перемывали косточки отцам-командирам.

В ином другом месте никто бы Кирилла ни о чем не спросил: штабной – уже не свой, от него и на ровном месте запросто дождешься ржавых пистонов. Однако в курилке, как и в санблоке, все равны.

– Не угостите сигаретой, господин старшина? – обратился к Кириллу малознакомый ефрейтор из старослужащих.

Разговоры мгновенно стихли – видно, всем стало интересно, угостит ли ефрейтора недавний соратник Кент.

«Кури свои или бросай», – хотел сказать Кирилл, но это странное всеобщее внимание остановило готовую родиться общепринятую приговорку.

Кирилл распечатал пачку и протянул ефрейтору. Тут же к пачке потянулись и другие – армейская привычка курить чужие была неистребима.

– Отставить! – крикнул ефрейтор, когда пачка почти опустела. – Хозяину-то оставьте, уроды!

– А чё такого? – сказала сидящая рядом с ефрейтором рядовой. – Кабы меня взяли в штаб, я бы не только табак разугощала, я бы всем взводным колам дюзу подставила.

Раздался взрыв хохота. Посыпались соленые реплики:

– Это надо прежде всем штабным подставить, Юленька! От взводных толку никакого, одно кратковременное удовольствие.

– Эй, Юлька! Я, конечно, не штабной, но давай с меня начнем? Уж удовольствие-то я тебе обеспечу!

Рядовой в долгу не осталась:

– С тебя? Да я б тебе не дала, будь ты даже генералом. Пыхтения много, а кайфа, как заяц накакал! А вот со старшиной… – Она вскочила и подошла к соседу Кирилла. – Ну-ка, подвинься, Тимоха, дай к штабному поприслоняться.

Была она невысока ростом и фигурой напоминала Ксанку. Разве только постарше…

Тимоха сопротивляться не стал, подвинулся. Юлька села справа от Кирилла, игриво ткнула его локтем в бок:

– А чё, господин старшина? Не откажешься ночью проводить девушку до санблока? Чтобы стрёма не хватанула…

– А чё? – в тон ей ответил Кирилл. – Почему бы и не помочь человеку в хорошем деле? – Он достал себе сигарету и отдал пачку языкастой Юльке. Прикурил у соседа слева, с удовольствием затянулся: – Вот только этой ночью ничего не выйдет, девушка, я должен находиться на боевом посту.

– Жаль! – Рядовой прищелкнула языком. – Лучше бы твой кол находился на боевом посту… Хотя мне тоже в дозор. Может, завтра? – И она снова ткнула Кирилла локтем. – Ты ведь, старшина, вроде бы теперь одинокий…

«Ого! – подумал Кирилл. – Да она, судя по всему, уже поглядывала в мою сторону! Вот странно! Что же вас всех так тянет ко мне?»

Он поднялся со скамейки:

– Поговорим с глазу на глаз, подружка?

– О! – сказал чей-то девичий голос. – Уже и подружка! Учитесь, бабы, как мужиков нужно клеить! Локотком в бочину – сразу и любовь!

Вокруг опять заржали. Кто-то напомнил, что в санблоке сейчас может быть многолюдно – после обеда-то…

Метелку смешки не смутили. Она с готовностью вскочила:

– А чё? Поговорим, дружок! Юлька вся твоя от пяток до макушки! Только свистни!

Они отошли в сторонку. Юлька доверчиво посмотрела на Кирилла большими зовущими глазами.

– Ты серьезно, Юля?

– Я серьезно, старшина! – сказала метелка внезапно охрипшим голосом и облизнула губы.

– А почему?

– Что – почему?

– Почему ты хочешь со мной перестыкнуться?

У Юльки раздулись ноздри.

– Перестыкнуться… Ну и словечко придумали! – Она вздохнула. – Не знаю, старшина. Странный ты парень, но почему-то мне кажется, что с тобой рядом будет хорошо. И дело вовсе не в том, что ты штабной… – Она снова вздохнула, будто слова давались ей с трудом. – И не в том дело, что ты умело сандалил гостей… Да не знаю, я в чем дело! Просто тянет к тебе. – Она замолкла на несколько секунд и вдруг выпалила: – И не одну меня тянет, многие так говорят. У многих рядом с тобой в трусах становится мокро. – Она посмотрела ему прямо в глаза и в третий раз тяжко вздохнула. – Зря я тебе это сказала… Возгордишься теперь! – Тон ее сделался ехидным, но, похоже, ехидство шло вовсе не от желания съехидничать; это была, скорее, запоздалая защита от возможной расплаты за откровенность.